Поскольку данная книга не доступна для всех гагаузов есть причина разместить некоторые из её глав на нашем сайте.

ГЛАВА 7

«БАЛКАНСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ»

В ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ГАГАУЗОВ

ФОРМИРОВАНИЕ САМОСОЗНАНИЯ ГАГАУЗОВ»

(Е.Н. Квилинкова)

Особенности этнической самоидентификации у различных групп Гагаузов.

   В современный период идентификация себя только с одним этносом характерна лишь для гагаузов Молдовы и юга Украины (Одесской области), по отношению к которым в науке используется термин «бессарабские гага­узы». Для этнического самосознания гагаузов, проживающих на территориях различных государств, характерна двойная самоидентификация. Гагаузы Болгарии, Приазовья, Северного Кавказа [Субботина, 2006а, с. 245], Крыма I Казахстана официально идентифицируют себя, главным образом, с болга­рами, а гагаузы Греции – с греками (называют себя «урум», то есть греками)

Квилинкова, 2005а; 2007а; 2011а; 2011в, с. 49-57; 20116, с. 600-601]. (О мно-начности термина «урум» см.: Дрон, Курогло, 1989, с. 20; Шабашов, 2002, [ 412-415.)

В настоящее время по отношению к гагаузам Болгарии и Греции, вероятно, можно говорить о том, что в определённой степени их причисление себя к  иным этническим общностям – «болгары» и «греки» — является одной из форм проявления гражданской идентичности ввиду их гражданской принадлежности. Однако данное явление не столь однозначно, как может показать­ся на первый взгляд. В недалёком прошлом часть гагаузов Северо-Восточной Болгарии, так называемые «причерноморские гагаузы», идентифицировала себя с греками, а не с болгарами. Кроме того, для представителей других ука­занных групп гагаузов, проживающих на постсоветском пространстве, также характерен принцип двойной самоидентификации (болгары-гагаузы), кото­рый не совпадает с их гражданской принадлежностью.

Для данного способа идентификации вполне допустимо, на наш взгляд, использовать понятие «двойная этничность», под которым понимается сознание индивидом собственной принадлежности одновременно к двум эт­носам. Так называемые биэтноры идентифицируют себя в той или иной степени с двумя этническими группами. Это свидетельствует о том, что они либо не придают своей этнической принадлежности важного значения, либо для них существенное значение имеют обе этнические принадлежности. Отметим, что за исключением «бессарабских» гагаузов представители других групп этого этноса идентифицируют себя биэтнически  по собственной инициативе и, главным образом, лишь тогда, когда им задают зондирующий вопрос.

Факт «двойной этничности», имеющей место у указанных групп гага- узов, делает необходимым рассмотрение некоторых моментов, связанных с вопросом их самоидентификации в современный период и в недалёком историческом прошлом. В процессе сбора полевого материала мы обратили внимание на то, что у «бессарабских» гагаузов, с одной стороны, и гагаузов Болгарии и Греции – с другой, понятие «гагаузы» имеет определённые различия. У первых оно выступает в качестве этнонима; для вторых же оно обозначает принадлежность к данной этнокультурной группе, так как по национальной этих принадлежности они включают себя в более широкую этническую общность – болгары и греки. По определению С. А. Арутюнова, «этническая общность – это, прежде всего, общность, связанная определённой общей культурой в самом част широком понимании этого слова» [Арутюнов, 1989, с. 51]. Этнокультурные особенности между болгарами и гагаузами обозначены болгарским учёным И. Градешлиевым с помощью таких понятий, как «болгарская народность» и «болгарская этнокультурная общность», граница между которыми чрезвычайно размыта [Градешлиев, 1995, с. 378].

Использование указанными группами гагаузов принципа двойной самоидентификации наглядно проявляется при анализе сведений, собранных  нами в ходе полевого исследования в гагаузских селах Северо-Восточной  Болгарии. При записи паспортных данных информаторов (с их слов) на вопрос «национальная принадлежность» они отвечали «гагауз». При углублённой беседе мы задавали вопросы, направленные на выявление возможных  различий в традиционной обрядности гагаузов и болгар. Информаторы, как перс правило, не выделяли каких-либо обычаев или обрядов, которые подчёркивали бы этнические особенности их традиционной культуры. У гагаузов Болгарии, например, составной частью объяснения ими существующей этнокультурной общности с болгарами являлся следующий способ идентификации:  «Мы гагаузы, но мы также и болгары» или «Мы болгары, но одновременно  мы и гагаузы» [Квилинкова, 2007а, с. 380; 2011а, с. 263-265]. Восприятие ими своей «гагаузскости» при сравнении с болгарами связано, главным образом, с использованием языка «тюркчя», а при сравнении с турками – с принадлеж­ностью к христианству и с культурными различиями. Таким образом, для гагаузов роль этнического маркера играет конфессиональная принадлежность  (православные христиане) и языковые особенности (тюркоязычные).

По нашим наблюдениям, гагаузское самосознание более ярко проявля­ется у тех представителей гагаузов Болгарии, которые компактно проживают в сельской местности. При этом немалое значение имеет общая численность жителей села, удалённость его от главных путей сообщения и др. Например, в наиболее крупном по численности селе Болгарево довольно часто можно услышать родную речь гагаузов (что характерно и для с. Генерал Кантард-жиево). Название современного торгового заведения, в котором фигурирует слово «гагауз» («Механа при гагауза»), находящегося в центре села Болга­рево, вероятно, можно рассматривать как одну из форм проявления этнической идентичности у отдельных представителей гагаузов Болгарии. В последние годы в с. Генерал Кантарджиево, с. Кичево и др. были созданы «гагаузские музеи» (как их называют информаторы), в которых представлены экспонаты, демон­стрирующие особенности тради­ционно-бытовой культуры жителей этих сёл.

Отдельные сведения дают основание говорить о том, что часть православного тюркоязычного населения Балканского полу­острова, идентифицируя себя как «греки-гагаузы», исходила не толь­ко из языковой и конфессиональной общности, но также из определён­ных этнических и культурных осо­бенностей. В этой связи приведём интересный факт, связанный с мно­гозначностью термина урум: часть тюркоязычного населения Греции православного вероисповедания, переселившегося из Турции в 1922 г. и проживающего совместно с гагаузами (например, в г. Зихна), определён­ным образом дифференцируют себя. В то время как первые относят себя только к грекам – «урум», вторые используют двойную самоидентифика­цию – «урум» и «гагауз» [Квилинкова, 2011, с. 261-268]. Многозначность термина урум, который у гагаузов обозначает «греков вообще» и «греков-тюркофонов», отмечалась в работах И. В. Дрона, С. С. Курогло, А. В. Ша-башова [Дрон, Курогло, 1989, с. 20; Шабашов, 2002а, с. 412-^15].

Собранные нами сведения дают основание говорить о том, что у указан­ных групп гагаузов проявляется один из важных критериев понятия «этни­ческая идентичность личности» – это осознание себя представителем опре­делённого этноса, некоторая степень отождествления себя с ним и обособле­ния от других этносов.

 Рост этнического самосознания гагаузов и формы его проявления

В активизации этнического самосознания бессарабских гагаузов значи­тельную роль сыграл язык, который выступал в качестве основного этнодиф-ференцирующего признака. В 1897 г. в Первой Всеобщей переписи населе­ния Российской империи впервые численность гагаузов была зафиксирована отдельно от болгар. Как видно из представленной в переписи формулировки, она отражает, в первую очередь, языковую особенность, характерную для гагаузов. (Речь идет о родном языке гагаузов, фиксируемом в официальных документах как турецкий.) Так, приводя данные переписи, академик Н. С. Де­ржавин отмечал, что «общее число «турок-гагаузов» на территории Бесса­рабской губернии было показано 55 790 душ», но при этом «ни сам себя этот народ, ни его соседи никогда не называли и не называют его “турками”, а всегда гагаузами, иногда булгарами» [Державин, 1937, с. 80-81].

С 1905 г., особенно с 1917-1918 г., значительно увеличивается количест­во прошений от сельских обществ, главным содержанием которых являлось стремление обеспечить полноценное духовное развитие за счёт назначения в их приходы «своих» священников, владеющих их языком. Отметим, что та­кого рода прошения подавались и раньше, сразу после переселения гагаузов в Бессарабию.

Нередко священники-гагаузы сами просились в гагаузские приходы. (Аналогичные просьбы о назначении в болгарские приходы поступали и от священников-болгар) [НА РМ, ф. 208, оп. 3, д. 4963, л. 6, 10,13,15,17,23,24, 26,28,30 и др.]. Обычно в прошениях они писали о пользе, которую принесут (например, в борьбе с активно распространяющимся протестантизмом – штун-дизмом), учитывая знание ими языка прихожан и их обычаев. Наряду с этим они описывали сложность работы для них в молдавских приходах ввиду не­знания ими молдавского языка [НА РМ, ф. 208, оп. 5, д. 2638]. Однако в таких прошениях присутствовало также и желание улучшить своё материальное положение, так как села задунайских переселенцев отличались многочислен­ностью жителей, и местные общества платили хорошую плату священнику (в отличие от приходов с молдавским населением). Немаловажным было то, что земельный надел, принадлежавший церкви, был очень значительным (60 десятин земли).

Процесс роста этнического самосознания в некоторой степени мож­но рассмотреть на примере архивных материалов, содержащих сведения о представителях гагаузского духовенства. Так, в конце XIX – начале XX вв. дядя известного гагаузского религиозного деятеля и просветителя Михаила Чакира – Димитрий Чакир, написавший брошюру «Биографический очерк рода и фамилии Чакир» (1899), причислил себя к болгарам. Он писал: «Род фамилии Чакир, болгарской нации, славянского племени, восходит к первой половине семнадцатого века» [Чакир, 1899]. Можно предположить, что столь чёткий акцент на болгарском происхождении в известной степени является отражением официальной точки зрения по вопросу о происхождении гагау­зов, характерной для русской администрации того времени, и объясняется желанием продемонстрировать свою лояльность государству. Отметим, что этническая принадлежность других представителей духовенства фамилии Чакир, как и многих священников-гагаузов, по клировым ведомостям за XIX в. указана аналогичным образом – «из болгар» [НА РМ, ф. 208, оп. 14, д. 9, л. 11 (за 1854); ф. 208, оп. 10, д. 20 (за 1863); ф. 208, оп. 10, д. 44, л. 55 (за 1873)]. Непридание значение данному явлению и нежелание объяснить его, называя подобный способ идентификации «ошибочным» («Как видим, и Димитрий Чакир говорит о гагаузах как о болгарах. Это, конечно, ошибка» [Ангели, 2007, с. 290]), только запутывает данный вопрос и вызывает новые. При этом тот же автор объективно отмечает, что до начала XIX в. этноним гагауз не был зафиксирован ни в письменных источниках царской России и царской Болгарии, ни в османских источниках [Ангели, 2007, с. 268-269].

В связи с содержанием понятия «этничность» нелишне отметить, что в последние десятилетия в науке получил распространение так называемый оппозиционалистский подход (орро§Шопа1 арргоасЬ). Ряд зарубежных уче­ных (П. ван ден Берге, Роберт Мэст и др.) утверждает, что «этничность не яв­ляется постоянной», а «возрастает и ослабевает в ответ на внешние условия» и «развивается в результате конфронтации с другими и благодаря желанию отделить себя от других, которым по каким-либо причинам приписывается иная этническая идентичность» [Лурье, Двойное дно этничности; Уап йеп Вег§Ье, 1981, с. 251; С1а2ег, МоупШап, 1975, с. 145; Лурье, 1998].

Вопрос о формировании самосознании гагаузов связан с определённы­ми этапами их этнической истории. Период конца XIX – начала XX в. ха­рактеризуется ростом этнического самосознания гагаузов. С начала XX в. в официальных документах непродолжительное время используется двойной способ обозначения этнической принадлежности священников-гагаузов. При­ведем обнаруженные нами хоть и не многочисленные архивные данные, ко­торые всё же представляют особую ценность как документальное выражение протекавшего в данной области процесса и дополняют общую картину. Так, священник с. Авдарма (родом из Чадыр-Лунги) Василий Петров  за­писан как «болгарин-гагаузин», но при этом жители села уже указаны как «гагаузы» [НА РМ, ф. 208, оп. 10, д. 134, л. 3-5 (за 1909 г.)]. “

В прошении за 1914 г. священника с. Татар Копчак Константина Статова о переводе его в с. Код-Китай по причине материальных трудностей на бывшем месте работы («из-за двухклирного прихода»), содержатся сведения о его этнической принадлежности. В поданных им бумагах имеется следую­щая запись: «по нации он гагауз-болгарин». Последнее, возможно, было до­писано для того, чтобы аргументировать просьбу о назначении в болгарский приход: «село Код-Китай населено исключительно болгарами» [НА РМ, ф. 208, оп. 3, д. 4963, л. 30]. В свою очередь добавим, что священник К. Статов, наряду с другими лицами, «хорошо владеющими гагаузским языком», являл­ся с 1907 г. членом комиссии по переводу религиозных книг на гагаузский язык [КЕВ, 1908, № 36, с. 1-32].

Интересно обоснование просьбы перейти на работу в тот же при­ход (Код-Китай) Николая Чакира, который в то время был священником в с. Кождангалия 4 округа Измаильского уезда. Он просил епархиальное начальство перевести его «на указанный приход, который населяют болгаре -нации мне родной» [НА РМ, ф. 208, оп. 3, д. 4963, л. 23]. В свою очередь отметим, что у священников-болгар (в отличие от гагаузов) в прошениях чётко обозначена их этническая идентификация: «просимый мною при­ход болгарский, я сам кровный болгарин, и обычаи и язык мне прекрасно знакомы, так что никакой трудности священствовать на этом приходе мне не представлялось бы» (Г. Каймакан); «население прихода – болгаре, на языке которых я свободно говорю, как болгарин по нации, и могу с поль­зой послужить этому приходу» (Н. Новаков); и др. [НА РМ, ф. 208, оп. 3, д. 4963, л. 10, 26].

В прошении М. Грекова за 1918 г. о назначении его священником в с. Баурчи в качестве одной из причин приведен следующий аргумент: «я по происхождению гагауз и говорю на их языке…» [НА РМ, ф. 208, оп. 19, д. 595, л. 1]. Данные свидетельства лишь в общих чертах дают возможность проследить процесс постепенного перехода гагаузов Бессарабии от принци­па двойной самоидентификации (болгары-гагаузы, гагаузы-болгары) к иден­тификации себя только с одним этносом (гагаузы). Логически верный вывод об этапах данного процесса, но без подкрепляющих архивных материалов по использованию разнообразных вариантов двойной этнической идентифика­ции, был высказан И. Ф. Греком [Грек, 2010, с. 337-338].

Совершенно иные процессы в области самосознания происходили у дру­гой группы гагаузов Украины гагаузов Приазовья, куда они переселились с территории Бессарабии двумя большими волнами – в 1861-1862 гг. и в 1910 г. И в настоящее время они идентифицируют себя главным образом как «болга­ры». При этом проживающих по соседству этнических болгар они называют «туканнар», или «болгары-славяне», а их язык – «туканджя», себя же называ­ют болгарами («булгар»), а свой родной язык – «булгарджя» (подробнее см.: Глава 11, параграф «Особенности идентификации своего языка у различных групп гагаузов и становление глоттонима „гагаузский язык”»). Местные жите­ли ввиду использования ими тюркского языка называли их турками.

Столь однозначная идентификация, характерная для этой группы гага­узов, в немалой степени, по-видимому, связана с тем, что в период их пере­селения с территории Бессарабии самосознание этой группы гагаузов еще не было окончательно сформировавшимся. Очевидно, что у бессарабских гагаузов в тот период сохранялся принцип двойной самоидентификации, в котором главную роль в силу ряда факторов продолжала играть сформиро­ванная в прошлом территориально-региональная идентификация, составной частью которой являлось причисление себя к болгарской общности. После переселения с территории Бессарабии в Приазовье гагаузы продолжали стойко держаться данного способа идентификации, что в немалой степени было вызвано необходимостью демонстрации уважительного, лояльного отноше­ния к России как к своему государству.

Фактором, воспрепятствовавшим их ассимиляции и растворению в сла­вянской среде был тюркский язык, идентифицируемый ими как «булгарджя». Можно предположить, что одной из причин сохранявшейся у них «болгар­ской» идентичности было то, что обозначение родного языка совпало с ис­пользуемой ими формой этнической идентификации – «булгар». Ввиду того, что в Приазовье гагаузы проживали в славянском окружении (украинцы, рус­ские, болгары), а также по причине малочисленности этой группы гагаузов и отсутствия этнокультурных и языковых условий, в которых жили их сороди­чи в Бессарабии, у них не произошел дальнейшей рост этнического самосоз­нания. Идентификация себя только с болгарами позволяла не выделяться из общей массы славянского населения и способствовала их скорейшей адапта­ции в местную этническую среду.